Что такое епитимья? Я слышала, что, после того как покаешься, батюшка может наложить на тебя какую-то епитимью, и никто потом, кроме этого батюшки, снять ее не сможет. А что будет, если ее не исполнишь?» — спрашивает читатель «Нескучного сада».  

Лекарство для больной совести

Текст: Кирилл МИЛОВИДОВ

Показания к применению 

Для многих православных людей епитимья — это какое-то дисциплинарное взыскание, налагаемое на провинившегося. Такая трактовка верна лишь отчасти. Само слово пришло к нам из греческого, где оно звучало как епитимия, с ударением на предпоследнем слоге, и действительно означало в том числе и кару, взыскание. Но в духовном смысле это не наказание, а скорее лекарство, чтобы рана, оставленная грехом, быстрее затянулась. Лекарство, которого человек ищет сам, обличаемый совестью. «Епитимья рождается из некоего позыва к правильному действию, которым бы зачеркивалось его прошлое,— объясняет духовник Москвы, настоятель храма Рождества Пресвятой Богородицы в Крылатском протоиерей Георгий Бреев. — Помните евангельский эпизод с мытарем Закхеем? Господь сказал ему: "...сегодня надобно Мне быть у тебя в доме" (Л к. 19:5). Мы­тарь в глазах правоверных людей того времени был человеком презренным, полностью потерявшим совесть и отверженным Богом. И вот понимая, как он облагодетельствован, Закхей неожиданно говорит: "Господи! половину имения моего я отдам нищим и, если кого чем обидел, воздам вчетверо". Господь ничего ему не советовал и не приказывал. Просто посетил его, а в мытаре родилось ответное чувство. Потому что он посмотрел на свое прошлое — да, действительно, оно достойно осуждения. Действительно, с таким тяжким грузом невозможно жить. Бог пришел к нему навстречу, посетил его дом, возвысил его, и в нем естественно возникло святое желание переменить свою жизнь. Некая справедливость требовала от него, чтобы он понес какую-то епитимью, и он сам ее себе провозглашает.

Епитимья — это такое средство, которое человек, имея глубокую веру в Бога и понимая свою неправду пред Ним, дополнительно принимает на себя, чтобы показать, что его покаяние не поверхностно. Что он благодарит Бога за милость, но хочет дополнительно понести некое праведное воздаяние по своим делам».

Душа томится и страдает от нанесенной грехом раны. Совесть обличает, и нам становится тяжело нести этот груз. Сокрушаясь о своем грехе, мы идем на исповедь, чтобы получить прощение. Мы верим, что Господь принимает наше искреннее раскаяние, но иногда возникает потребность сделать еще что-то, что очистило бы нашу душу и сняло бы с нее тяжкий грех. «Практика давать епитимью существует с древности, — объясняете Георгий. — На человека возлагаются такие обязательства, исполнение которых было бы ему по силам и исправляло его. Святые отцы говорили, что со вершенный грех врачуется как бы противоположным воздействием. То есть если ты был скупой — прояви милосердие, если не был целомудренным, то оставь прежний образ жизни и живи целомудренно. Ради последнего многие даже брали на себя подвиг иночества».

Особые указания

Так же как и обычное лекарство, лекарство духовное должен назначать только «врач», обладающий необходимой компетенцией и полномочиями. «Священник, налагающий епитимью, должен "плоды покаяния испытывать, и мудро управлять человеком", в случае необходимости ослабляя и сокращая епитимью или, наоборот, ужесточая ее. Поэтому налагать ее может только тот, кто неусыпно следит за духовным состоянием кающегося, его духовник, — поясняет старший преподаватель кафедры истории Церкви и канонического права ПСТГУ иерей Димитрий Пашков. — Если незнакомый священник наложил на вас епитимью, то нужно рассказать о ней своему духовнику. Духовник сможет оценить меру ее духовной пользы и, соответственно, целесообразность ее назначения». На практике же далеко не всякая епитимья служит делу врачевания души. В первую очередь, может быть, потому, что назначает ее не «лечащий врач», а «практикант», случайно заглянувший в палату. Председатель Синодального отдела по взаимодействию с вооруженными силами протоиерей Димитрий Смирнов регулярно сталкивается с подобными случаями в своей приходской практике. «Когда раздают епитимьи направо и на­лево людям, которых видят первый раз в жизни, — это просто дикость», — считает батюшка. Этим летом его прихожанин Иван Н. ездил в паломническую поездку в монастырь и вернулся оттуда в унынии и растерянности. Он хотел причаститься, но исповедовавший иеромонах не только не допустил его до причастия, но и наложил непосильную епитимью — 300 поклонов ежедневно. У Ивана больное сердце, и его сил едва хватит на один поклон, а если попытаться положить все 300, сердце просто не выдержит. Сам отец Димитрий дает иногда такую епитимью: читать каждый день по главе из Евангелия.

С осторожностью следует назначать епитимью пришедшим в Церковь недавно. «О какой епитимье можно говорить, если человек не чувствует своего греха? — говорит о. Георгий Бреев. — Ему нужен не один год, чтобы разобраться — верит ли он и как верит, нужно вы­работать какое-то живое отношение к Богу, научиться молиться. И только потом, по мере постепенного вхождения в духовную жизнь человек начинает видеть свою неправду, падшесть своей природы. Тогда у него рождается и ответный отклик — "я хочу потрудиться". Некоторые, по прошествии десяти лет, вдруг говорят: "Я все-таки хочу пойти в монастырь поработать". Они созрели, они увидели. Это всегда очень радостно, и самому человеку на пользу. А те, кто еще не приобщился к духовной жизни, редко принимают епитимью со смирением. Хотя на совести у них может быть множество тяжких грехов, за которые, если подходить формально, полагается епитимья». По мнению о. Георгия, таких людей надо не наказывать, а подвигать на работу над собой: «Надо помочь человеку дойти до того, чтобы он, читая Священное Писание, молясь, знакомясь с духовной жизнью, с практикой, постепенно открывался самому себе».

Передозировка 

«Понятие "я грешен" может разниться в пределах от формального согласия с фактом до глубочайшего переживания себя как человека, облеченного в падшую природу, — считает о. Георгий. — Вот здесь и открывается Любовь Божия к человеку, открывается глубокое само­познание, рождается добродетель и отклик в душе: мне не хочется никого осуждать, потому что я вижу себя в состоянии, достойном всякого осуждения. Так рождается истинное покаяние. Это, собственно, и есть конечная цель покаянных молитв и епитимий — привести человека к пониманию того, что он не только не чужд греха, но и изнутри весь не соответствует тому высокому предназначению, к которому Господь призывает его как христианина». Но даже если человек сам ищет себе епитимьи, соответствующей совершенному греху, это еще не значит, что он до нее дорос, убежден отец Георгий. «Я таких "энтузиастов" обычно останавливаю. Начинать надо с малого: исправлять себя в мыслях, в словах, следить за собой. А уж потом, когда человек почувствует некоторую духовную крепость, он, может быть, сможет взять на себя нечто более серьезное».

Если больной хочет вылечиться, он должен выполнять рекомендации врача, даже когда те ему не очень нравятся. Похожая ситуация и в духовном врачевании: наложенную духовником епитимью лучше исполнить. Снять же ее может только сам духовник. «Если епитимья вам не по силам, обсудите это с духовником, — говорит о. Георгий. — В крайнем случае, если по каким-либо причинам поговорить с духовником не получается, можно обратиться к епископу. Он имеет власть снять любую епитимью, наложенную священником».

Традиция вместо закона

В настольной книге священнослужителя говорится, что епитимья должна помочь согрешившему христианину, во-первых, осознать меру своего греха и почувствовать его серьезность, во-вторых, придать ему силы снова встать, окрылить надеждой на милосердие Божие, в-третьих, дать ему возможность проявить решимость в своем покаянии. К такому пониманию епитимьи Церковь пришла далеко не сразу.

Во второй половине IV века, после того как гонения на христиан прекратились и Церковь наводнили вчерашние язычники, святые отцы стали вырабатывать определенные нормы и правила общинной жизни. В том числе Василий Великий выводит ряд дисциплинарных канонов, показывающих, какие требования предъявляются к человеку, желающему исправиться. В те времена исповедь была публичной и касалась только наиболее важных проступков (в отличие от современной исповеди, которая часто превращается в «откровение помыслов»). Именно публичной исповеди посвящены каноны IV века. Они предусматривают в основном один вид воздействия — отлучение от причастия на 10, 15 и даже 20 лет за убийство, кражу, прелюбодеяние и тому подобные тяжкие грехи. В конце IV века возникает институт тайной исповеди. Первоначально и там продолжали использоваться установленные канонами санкции, но постепенно подход к кающемуся смягчается. Иоанн Златоуст, например, в своих творениях советует не подходить к назначению епитимьи формально, призывает руководствоваться скорее духовным состоянием человека, чем тяжестью его прегрешений.

Трулльский собор 691 года своим последним (102-м) каноном также рекомендует духовникам индивидуальный подход и закрепляет возможность как ужесточать, так и смягчать епитимью, предписанную канонами. «Ибо не одинаков есть недуг греха, но различен и многообразен». На рубеже VI-VII веков начинает складываться специфический сборник — каноникон, предназначенный для регламентации тайной исповеди. Он вводит два важных новшества: с одной стороны, дифференциацию греховных деяний по степени их тяжести, с другой — различие самих грешников в зависимости от индивидуальных особенностей. Например, он мягче относится к совершившему блуд женатому юноше, чем к взрослому мужчине, уже много лет живущему в браке. Именно в канониконе происходит резкое сокращение сроков отлуче­ния от причастия и появление новых форм епитимьи. Скажем, вместо десяти лет новые правила предписывают отлучать от причастия на два года, но эти два года кающийся должен соблюдать более строгий пост, читать молитвы, класть поклоны и т. д.

Сборник постепенно распространяется в Византийской Церкви; в поздней Византии появляется целый ряд его переработок или самостоятельных сборников похожего характера (так называемых «покаянных номоканонов»). Примерно в то же время эти сборники проникают в славянские страны, здесь переводятся и начинают применяться в духовнической практике.

«В советское время церковно-правовая наука практически перестала существовать, а место закона заняла традиция, — говорит Альберт Бондач, преподаватель истории источников церковного права ПСТГУ. — Сегодня нет четких предписаний, устанавливающих меру церковной ответственности за грехи. Эта область, как и многие другие вопросы, полностью регламентируется обычаями, которые могут различаться от прихода к приходу. Но так или иначе, епитимья, как правило, сводится к санкциям аскетического характера (дополнительный пост, поклоны, молитва) и отлучению от причастия на небольшой срок. А такие суровые наказания, как длительное отлучение от причастия или анафематствование, налагаются только по решению церковного суда и только за проступки такого уровня, как организация раскола».

Нескучный сад № 1 (48) январь 2010 год